Евгений Курдаков

Окончил ВЛК (Высшие литературные курсы при литературном институте им. Горького) по специальности критика и литературоведение.
Работал реставратором, специалистом по народным промыслам, художником-модельером, старшим научным сотрудником этнографического музея, флористом-декоратором, лит. консультантом Союза писателей, заведующим отделом литературного журнала, руководителем нескольких литературных студий.

Е. В. Курдаков член Союза писателей России, автор тринадцати книг стихов и прозы, изданных в стране и за рубежом, в т. ч. популярного исследования "Лес и мастерская", а также сенсационного перевода знаменитой "Влесовой книги". Соавтор и участник множества коллективных сборников и альманахов (стихи, проза, литературоведение), автор более двухсот публикаций практически во всех литературно-художественных журналах страны.

Лауреат литературных премий журналов "Огонёк" за 1987 г., "Наш современник" за 1988 г и за 1994 г., "Молодая гвардия" за 1997 г. Переводчик с тюркского, исследователь творчества А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева, И.А. Бунина, С. А. Есенина, Низами, Абая.  Художник, скульптор-флорист, участник и лауреат многих региональных и всероссийских художественных выставок, автор нескольких экспозиций парковой скульптуры. Основные коллекции скульптурных работ хранятся в этнографическом музее гор. Усть-Каменогорска ( Казахстан) и в частных собраниях России и зарубежья.

Действительный член-корреспондент Петровской Академии наук и искусств. Лауреат Пушкинской премии "Капитанская дочка" за 1998 г.
Лауреат Всероссийской Пушкинской юбилейной премии 1999 года. Жил в Великом Новгороде, работал заведующим художественной мастерской кафедры ПТиР факультета ФИТ Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.

Работал над проблемами древних эпиграфических систем, в т.ч. и этрусских текстов. Подготовлена к публикации книга "Исход в бессмертие", демонстрирующая переводы более 50 этрусских текстов.

Апрель
На миг остановишься в споре и вздоре,
И вдруг сквозь рутину, сквозь гул неживой,
Внезапно окликнут весенние взгорья
И дали мои, позабытые мной.
Они там давно раскричались грачами,
Там пойма от птичьего гвалта тесна,
Там, всё накопляясь сырыми ночами
По птице, по стеблю, - крепчает весна!
Там косо по плёсам разбросаны льдины,
Там в вётлах дрозды зарябили с утра,
Там тихо туманы стекают в низины,
Туда мне бежать безоглядно пора!
От гула, от бреда, от прошлых метелей
Скорей в отдаленья по серой стерне,
Куда журавли принесли коростелей,
И стало кому прокричать обо мне!
...Стрельнет зимородок зеленым и красным,
И словно б навылет простреленный им,
Паду и воскресну пред вербным, пред ясным,
Прощающим миром, забытым моим.

ПОСЛЕДНИЙ ПРИЕЗД ЕВГЕНИЯ КУРДАКОВА

Разговор по душам с поэтом, который замкнул очередной век русской поэзии.В свой последний приезд домой Евгений Васильевич Курдаков как бы прощался со всем, что было дорого ему до сердечной боли.Казахстанский Алтай. Именно здесь создавался его поэтический мир, тот самый метамир поэта, который заставляет думать о Курдакове как о лучшем поэте конца XX века. Один из самых проницательных литературоведов Вадим Кожинов незадолго до своей смерти признавал, что "если говорить о последнем десятилетии, то наиболее яркой и весомой фигурой, которая появилась в русской поэзии, стал Евгений Курдаков". В стихах Евгения Курдакова, говорил он, редкостное сочетание изощренной культуры стиха с необычной естественностью, вольностью и с таким непосредственным живым переживанием мира, которое бывает очень редко.Родился поэт в семье военных медиков. Он жил в разных городах необъятной страны. В Ленинграде учился в одном классе с Иосифом Бродским. Чудом уцелел 22 июня 1941 года под бомбежкой на Украине, не погиб и в Ташкенте во время землетрясения. Годы отрочества и юности прошли в Бузулуке (Оренбургская область). В 1968 году судьба занесла его в Усть-Каменогорск. Здесь он работал фрезеровщиком. Чрезвычайно глубоко изучил этнографию, археологию, мифологию. Автор почти двух десятков книг стихов и прозы, Евгений Курдаков сегодня цитируется в казахстанских учебниках по русской литературе. Считается одним из лучших переводчиков Абая. Лауреат двух Всероссийских Пушкинских премий.

Последние годы Е. Курдаков жил в Великом Новгороде, но душа, по его признанию, осталась здесь, на Востоке Казахстана, где, собственно, и состоялся он как большой поэт.Наш разговор состоялся в долине Ак-Баур.Мы отправились туда к вечеру. В пути застала гроза. И мы увидели Ак-Баур с его величественным символом -пирамидальной Сорочьей горой.- Я знаю, - говорил Евгений Васильевич на фоне грозового заката, - что я очень хороший русский поэт. Я знаю, знаю. Но как мало жизни. Просто страшно мало.- Ак-Баур, - спрашиваю, - в вашем поэтическом мире занимает центральное место?- Нет, конечно. Ак-Баур - это символ завершения. Наиболее ценна юность. Начало. Сегодня я написал об этом стихотворение. Удивительно, 62 года, а я все еще пишу стихи. С ума сойти...Не знаю, как так получилось, но наш разговор о поэзии, природе творчества как бы услышала сама природа. И даже сказала что-то в ответ. В общем, я спросил у поэта, как он пишет свои стихи, наговаривает вначале или просто садится за компьютер и собирает рифмы?

Евгений Васильевич ответил в том смысле, что стихи - это как музыка души. Иногда она не складывается, а иногда так запоет, что не оторвешься. Говорят еще, настоящие стихи - от Бога. А как, - спрашиваю,- рождается первая строчка? После медитации? - Никакой медитации. Никакой условности. Сама жизнь - музыка. Несказанная музыка. Ненавижу слово вдохновение. Оно искусственное. Все блеф. Все не так. Стихи не так создаются...И вдруг, в тот самый момент, когда Курдаков сделал паузу, чтобы набрать воздух, раздался гром небесный. Такой могучий-могучий раскат. Мы оцепенели. Точно услышали тот самый Божий глас.- Вот! - воскликнул поэт. - Вот как они создаются! Если Бог даст, я напишу, как прощался со мной Ак-Баур...В своей последней книге "Дождь золотой", такой пронзительно грустной, предельно искренней, Евгений Васильевич пишет о времени, памяти. И еще о счастье. О том, что оно и должно быть таким, неузнаваемым при жизни. Оно только в мимолетности и бывает, всего на секунду, под вздох и улыбку, синим ветром, лучом золотым, тенью легкой, скользящей. Как много и точно рассуждает он о времени, о поколении людей, рожденных в начале века, которым выпало самое страшное, что может вообще случиться с людьми: две лютых войны, голод, репрессии, вечный гнет надзора, собственное молчание и беспрерывный труд, а под конец - забвенье страною, которую в очередной раз перевернули и обворовали. С этим поколением уходит, исчезает навсегда и тот удивительный мир, героический и трагичный одновременно, который не был похож ни на один прежний и ни на один из тех, которые грядут вслед за ним. Все глуше память, все меньше свидетелей.- Ваши тексты свидетельствуют, насколько глубоко вы знаете Восточный Казахстан. В нем, оказывается, так много мистики и необъяснимых загадок.- Огромное и прекрасное пространство под названием Рудный Алтай для меня было перенасыщено всеми тайнами мира. И мне хотелось быть сразу и везде. Было время, когда меня преследовало чувство, похожее на азарт или страсть, которое каждое утро поднимало меня с постели.

Наскоро собрав рюкзачок, положив в него компас, фотокамеру и альбом для рисования, я мчался на автовокзал, до последней минуты не зная, где я окажусь через час или два. Алтай бесконечно демонстрировал свою таинственную своеобычность. То появлялись очевидцы, наблюдавшие стаю красных волков у села Быструха, то неожиданно выяснялось, что в тайге за Ка-рагужихой обитают гималайские медведи, то рыбаки Зайсана рассказывали о гигантской рыбе, которую они наблюдали под мысомБархот. Однажды я сам видел совершенно фантасмагорическое зрелище: пять Сибинских озер, отраженные низкими облаками, четко обрисовывали в небе (!) гигантскую ступню. Это можно разглядеть только с одного места и только в определенное время, когда солнце заходит над массивом Кок-Тау. И вдруг стал понятен замысел тех буддистских монахов, которые когда-то построили свой храм недалеко от этих озер, которые демонстрировали то ли небесный след Будды, то ли один из трех шагов Вишну. Впечатления копились, Переполняли сознание, но главного ответа все не было: что же такое Алтай? Почему он так привязывает к себе? Ведь не только яркостью красок, бесконечной сменой состояний, ритмов, музыкой ветра, воды, светом неба и вершин поднебесных, но и чем-то еще. Необычным, особенным, древним, несказанным.- Как вы понимаете свою судьбу?- Как ответственность перед призванием. Перед божьим даром. Если Бог его дал тебе, надо исполнить. То есть свершить свою судьбу. Судьбу творца.- Что для вас самое ценное в людях?- Открытость, иногда твердость.

Люблю твердых людей. Наверное, потому что мне самому этой твердости не хватало.- Вы человек верующий? Что для вас вера?- Есть такое понятие - теодицея. Есть закон, не позволяющий расспрашивать человека о вере. Вера - это всегда глубоко личностное. Спрашивать об этом неэтично. Но мы, кто пережил эпоху научного атеизма, проще сказать, уничтожения религии, потеряли эту этику. И я не избежал этой участи. Я тот же неофит, новообращенный. И как неофит вообще не смею рассуждать на эту тему. В начале 1990-х я зачастил в храмы, а потом понял, что надо как-то по-иному к этому относиться. Это более свято, чем литургия, исполнение обрядов. К сожалению, до сих пор я остаюсь в том состоянии новопосвященного неофита, на Руси называли оглашенного. Почему оглашенного? Потому что неофиты сильнее бились головами о церковный пол, чем все остальные. Я не хочу быть оглашенным. Я верую глубоко, тайно, неслышно.- Что для вас главное в этой жизни?- И опять я не скажу ничего нового. Спросите об этом любого человека. Чем я отличаюсь? Да ничем. Ну тем, что рифмую удачно строчки. Что самое главное? Прожить нормально судьбу поэта. Точнее - человека. Нормальную судьбу. Достойно прожить. Воспитать детей. Построить банальный дом. Не в прямом смысле. Это как символ души...- Как складывалась ваша жизнь?- Знаете, внешне все замечательно. Я признанный русский поэт. Хотя мало, кто из моих российских друзей, писателей и поэтов, понимают, что все главное написано мною здесь, в Усть-Каменогорске. Поэтом я стал здесь. До этого у меня была пауза в 12 лет. Ни одной строчки не написал.

Я работал на Востокмашзаводе и почти забыл, что когда-то писал стихи. И когда мне было уже 38 лет, я носил звание заслуженного фрезеровщика Казахстана, пришел местный поэт Юрий Плеслов и пожурил за то, что я забыл о своем предназначении. Я помню тот день. 11 июня 1978 года я написал первое сознательное стихотворение, автономное от предыдущего творчества. В то лето я написал 11 стихотворений, они тут же были опубликованы в журнале "Простор". Для меня это было потрясение. Посыпались письма, предложения. И я задумался о своей судьбе. Начал переводить Абая. Увлекся переводами, погрузился в жизнь иную, другую эстетику. Вот так начиналось мое творчество. Потом вышла первая книга. После нее - вторая и третья, были коллективные сборники. Меня пригласили в Алма-Ату работать секретарем писательской организации. Я облетал весь Казахстан. Хотя теперь здесь мало кто знает, что я лауреат двух Пушкинских премий. В 1997 году я получил Всероссийскую премию "Капитанская дочка" за прозу - за мои изыскания в творчестве Пушкина. В 1999 году к 200-летию Пушкина в России был объявлен конкурс "Поэтический Олимп". Все ждали, кто же замкнет очередной век русской поэзии, который начинался с Фофанова, Надсона, Блока. Прием рукописей завершался в феврале. Осмелились на участие всего(!) 400 поэтов.

До последнего момента я не решался. Думал, куда мне, смогу ли я завершить еще один век русской поэзии? Внутренне это было даже неэтично. Но под давлением друзей я все-таки отправил свои стихи на конкурс. И стал лауреатом. Радость и значение этой победы я ощутил несколько позже. Отнюдь не во время вручения диплома, когда в огромном зале ЦДЛ собрался весь литературный бомонд России. А в Михайловском - 6 июня, куда я приехал со значком лауреата Пушкинской премии. Я выступал на большой поляне перед 50-тысячной аудиторией. И вот там, когда вышел к микрофону и увидел эту огромную массу читателей, которые приехали сюда только для того, чтобы послушать стихи (нигде в мире нет ничего подобного), у меня захолонуло сердце. В тот момент я понял, что означает быть поэтом, завершающим век Блока. После этого я начал интенсивно писать. Написал целую книгу новых стихов. Мне кажется, моих лучших стихов...